Не просто так, а вдохновило:
Случилось это в далеком 1957 году в п. Баранча, мама мне не раз про это рассказывала в те редкие, откровенные встречи на кухне, когда весь мир удаляется, а перед тобой открывается твой, но такой далекий и таинственный детский мир. Мир моей мамы и меня.
Я был маленький и спокойный ребенок, было мне около года. Я не орал, не истерил, «сиську не просил», просто лежал себе на застиранных пеленках и махал руками и ногами попеременно. И жила рядом со мной теплая, ласково мурлычущая кошечка Машка. А, однажды у меня обнаружился лишай. Врач прописывал, какие то, мази, но они не помогали, и это становилось серьезной проблемой выживания первенца в молодой семье Ивановых. В конце концов, усталый фельдшер порекомендовал молодым, ради спасения первенца (т.е. меня) избавиться от любимой «кошкимашки».
В тот же вечер, предварительно накормив её пескарями, папа положил ни чего не понимающую, мурлычущую кошку в вагон медленно проходящего товарного состава на ж.д станции «Баранча» и отправил бедняжку в неизведанный северный, путь в сторону Ивделя, подальше от ляльки.
Через два месяца, дождливой осенней ночью, под окном комнаты пятистенного дома, раздалось жалобное «мяу». Машка вернулась домой, вся облезлая, тощая, но преданная своему теплому углу у беленой печки. Мама плакала и просила отца оставить кошку еще ненадолго. Машка зализывала раны по худым бокам и жалобно смотрела на толстого Женьку, качающегося в зыбке.
Через неделю хмурый врач при очередном осмотре моих болячек сказал: « Вы уж, родители, выбирайте – или сын или кошка!»
После бессонной ночи отец, выпив валерьянки, закутал Машку в старое полотенце и пошел по скрипучему снегу к реке, где, затянувшись тонкой пленкой льда, чернели полыньи, в которых полоскали белье местные домохозяйки.
Ухнул- «ээээхххх!» сверток в черную полынью и отвернулся, что бы выпить еще валерьянки.
Речушка была, хоть не большая, но активная. Ниже по течению, спиной к происходящему трагическому событию, в полудреме, сидел у рыбачьей лунки, укутанный в тулуп местный рыбачек Матвейка.
И, вдруг! Из заиндевевшей лунки, из глубины черной студеной воды, с шипением судорожно вылезает чудовище и начинает громко шипеть: «ВШШШМБШШМЯУУУУУ!».
Позднее папа, отпаивал Матвейку остатками валерьянки, хватал заледеневшую на морозе, мокрую и неистово орущую диким голосом, Машку под охапку и бежал в дом, поскальзываясь в сугробах.
Ввалился, сквозь клубы пара, в сени и заорал на маму – «Что хочешь-то и делай! А я убивцем больше не буду!»
Мама плакала и мазала Машку теми же мазями, что мне прописывал строгий ветеринар.
Через три месяца мои и Машкины болячки исчезли. И мы еще долго и счастливо жили вместе с этой кошечкой. А напуганный рыбачек Матвейка весной перестал заикаться.
Community Info